Каких продуктов нет в мурманске

Откровенно говоря, Мурманск – не Крайний Север. Почему, казалось бы? Ведь стоит он на 69-й параллели, гораздо севернее Воркуты и немногим южнее Норильска. Но чтобы попасть в Мурманск, вы можете просто зайти на сайт РЖД или авиакомпании, оплатить банковской картой билет и спокойно прибыть сюда в назначенное время. Да что там! Вы можете просто сесть за руль машины-“пузотёрки” (или поймать её с обочины) и доехать сюда по трассе.

Крупнейший город мирового Заполярья, где есть полярная ночь и северные сияния, но нету огородов и садов, всё же по образу жизни не так-то сильно отличается от других областных центров России. Здесь человек ещё не в Арктике, но перед самой её дверью, откуда тянет холодом и жутью. И в этой предграничности, этом чувстве “одного шага до” – вся та суровая романтика, которой Мурманск запоминается гостям.

Главный “бренд” Мурманска – конечно, в том, что он столица мирового Заполярья. С 300-тысячным населением он на голову крупнее любого другого города сопоставимых широт, а крупнейший не российский заполярный Тромсё уступает Мурманску впятеро. Жителям Крайнего Севера свойственно особое чувство, которому в русском языке почему-то нет названия, хотя кажется, мало для какого ещё народа оно столь же актуально: когда ты ненавидишь нечто и считаешь, что оно мешает тебе жить, но вместе с тем так неимоверно гордишься своей жизнью рядом с ним, что откажешься с этим расстаться. В Мурманске объект этого чувства записан цифрами на каменной плите у морвокзала:

Зимой в Мурманске 40 дней длится полярная ночь – со 2 декабря по 11 января. В ясные дни она здесь не совсем тёмная – часа на три около полудня над городом встаёт тусклая предрассветная заря. И всё же страшно понимать, что завтра не взойдёт Солнце:

Но если зимний полдень тут подобен раннему рассвету, то летняя полночь похожа на ранний закат, причём светит полуночное солнце строго с севера. Полярный день куда длиннее полярной ночи, ведь где-то месяц до его начала и месяц после его конца Солнце по ночам исправно светит из-за горизонта:

Но есть в спецэффектах здешнего неба ещё одна градация – полярный день в пасмурную погоду. Под свинцовыми тучами Севера даже в конце июня ночи сумрачные и по лесу лучше ходить с фонарём. Но главное – хмарь может быть долгой, и вот представьте себе, каково это – днями и ночами, сутками и неделями видеть ровный серый свет. От такого начинает слегка ехать крыша, сбиваются внутренние счётчики, вся система ценностей и приоритетов расплывается, а в голове становится гулко и просторно. Серый полярный день странным образом расширяет сознание и прочищает рассудок…

На 69-й параллели деревья не растут выше домов:

На сопках прямой путь не всегда самый быстрый, а улицы то и дело сменяются лестницами. Условия жизни на разных ярусах города заметно отличаются: благодаря Гольфстриму климат тут скорее атлантический, чем полярный, и мучительно холодное лето сочетается с вполне среднерусской по температурам зимой. Но – именно по температурам, поскольку главным погодным фактором здесь становятся ветра. Лучшие районы – те, куда не задувает ветер, и даже то, что для жителей многоэтажек на сопках полярная чуть короче, не добавляет верхним районам престижа.

Строчка Митяева “красят в разный цвет дома в Мурманске” явно устарела, или вернее относится лишь к самому центру в низинке. Если большинство живых посёлков Крайнего Севера разноцветны до рези в глазах, то Мурманск – подчёркнуто серый. Многоэтажки стального цвета, между которых даже зелени не видать – вот собственно мурманский пейзаж:

Весь этот Новый Мурманск с общим населением 180 тысяч человек (больше половины и тогдашнего, и нынешнего города) был выстроен буквально залпом, за одну пятилетку (1971-76) с дальнейшим расширением вплоть до конца СССР. У всего этого были явные “отец” и “мать” – губернатор (пардон, Первый секретарь обкома) Владимир Птицын и архитектор Александра Расторгуева. Поэтому наверное и серые эти дома, что красить их просто не успевали. Но сами они в основном улучшенных серий, и в общем вид Нового Мурманска, не побоюсь этого слова, стильный:

Само же наличие огромных жилмассивов по 9-12 этажей вновь напоминает о том, что здесь не совсем Крайний Север – под их фундаментами нет вечной мерзлоты.

Последнее, впрочем, не значит, что её нет в городе – по мудрёности рельефа Мурманск вполне достоин если не Владивостока, то хотя бы Севастополя. Весь он стоит в амфитеатре гор, отроги которых делят застройку на хорошо заметные сегменты.

Вот тут в кадре натурально весь Мурманск: мы стоим на безымянной сопки у северного края города, и за спиной у нас Североморск, а впереди – Роста и другие районы северных окраин. Над ними увенчанный Алёшей Зелёный мыс, за которым – две глубокие ложбины, разделённые незаметной отсюда грядой – в ближней к заливу центр города, а в дальней – дымящая промзона. За её трубами виден следующий отрог, разные части которого известны как Горелая гора, Каменное плато, Долина Уюта – вблизи всё это совершенно разные сущности, а вот издалека они сливаются в единый массив, на вершину которого народ ходит 11 января встречать Солнце. За этими сопками лежат южные окраины вдоль Кольского проспекта, за незаметной отсюда (но вполне солидной на местности!) Жёлтой горой переходящие в старинную Колу – её многоэтажки на фоне отвесного яра горы Соловарака, обрушенной землетрясением в 1772 году, видны на заднем плане.

Вид с Каменного плато в обратном направлении не столь эффектный. Зато на Зелёном мысу заметна ещё пара доминант – храм Николы-на-Водах и символический маяк, построенные в начале 2000-х годов как мемориал погибшим на море в мирное время. В панорамах города они не столь заметны, как Алёша, и всё же со стороны центра, юга и Абрам-мыса то и дело мелькают за домами. Левее них – Семёновское озеро, самое известное, но далеко не самое крупное из многих озёр, буквально развешанных вокруг города. На склонах и вершинах – дикая лапландская природа, в которой не хватает разве что крупных зверей. Но обратите внимание – одни сопки покрывает лес, другие – чахлое криволесье, а третьи – и вовсе настоящая болотистая тундра, как где-нибудь на острове Вайгач! Несколько десятков метров высоты или направление склона здесь могут полностью менять пейзаж и условия жизни.

На панорамах не видна ещё одна деталь этого пейзажа – чайки, огромные, обильные, наглые и крикливые:

Хотя моря отсюда не видать, близость его ощущается непрерывно. Вот например мусоровоз страхует бак рыбачьей сетью:

А ближе к порту кое-где и рыбу продают:

Для Европейской части России Баренцево море – рыбная житница, где водятся треска, сёмга и палтус. В советское время к ним подселили камчатского краба, теперь расплодившегося так, что это угрожает местным экосистемам. Последние научные рейсы, в котрые ходил из Мурманска мой отец, занимались именно определением границ расселения краба. В соседней Норвегии поначалу за голову хватались, что крабы съедят всю сёмгу, а потом и сами начали ловить. Именно в Мурманске базируется крупнейшая российская промысловая компания “Норебо”, однако в Скандинавию уловы сбывать ещё выгоднее, чем в Японию или Корею, поэтому среди мурманчан преобладает точка зрения, что нормальной рыбы в городе нет.  По моим впечатлениям, такого изобилия морских гадов, как на Дальнем Востоке или тем более в традиционно морских странах, в Мурманске действительно ждать не стоит, и всё же треску, сёмгу или форель я ел здесь почти ежедневно и не сказать, чтобы дорого.

Главный же рыбный “бренд” Мурманска, как красная икра на Камчатке или трепанги в Приморье – это печень трески. В магазинах её продают консервированным паштетом или кусочками, а вот браконьеры на заборе предлагают, видимо, свежую.

Ещё одна примета портового города – колоритный автопарк. С уклоном не в Японию, как на Дальнем Востоке, не в Германию, как Калининград, и даже не в США (в 1990-х через Мурманск на авторынок поступали “американцы”), но всё же с обилием подержанных иномарок из другой эпохи:

Эти драндулетики вроде советские, но очень уж живописны:

Впрочем, не уверен, что машины с кадров выше в Мурманск попадают через порт, а не приезжают своим ходом из Киркенеса и Ивало. Норвегия и Финляндия нависают над Кольским может быть не так, как Корея и Япония над Приморьем, но всё же их соседство ощущается. В том числе – вот так:

В Романове-на-Мурмане до революции так и не успели построить церковь, и советский Мурманск был едва ли не крупнейшим в Союзе городом без храмов. Здесь же в 1986 году был освящён первый новый собор на волне Перестройки – у подножья Горелой горы. Но в целом мурманчане не религиозны, РПЦ здесь относительно тактична, а протестантские и католические храмы здесь если не многочисленнее православных, то по крайней мере заметнее:

На кадрах выше – Михайловский костёл (2007) и строящаяся лютеранская церковь в районе Нагорное у моста через Кольский залив. На кадре ниже – Новоапостольская церковь почти в центре, у огромного “Мурманск-Молла”.

И в общем для путешественника Мурманск – колоритный стильный город, полный суровой полярной романтики. Ну, а каково здесь жить? Полярная ночь, пронизывающие зимние ветры, лето наподобие московского октября, угольная пыль и солярочная гарь из порта. Вполне обычные для российского облцентра зарплаты и столь же типичные инфраструктурные проблемы вкупе с невозможностью развести огород. При этом для большинства мурманчан не актуальны преимущества Крайнего Севера: люди здесь привыкли жить в отапливаемых квартирах, покупать продукты в супермаркете, ходить на новые фильмы в кино, а машину чинить в автосервисе и отнюдь не ломом. Так и что близость обильной природы, к тому же исполосованной периметрами ЗАТО, для многих здесь достоинство совсем теоретическое. Всё это в соседстве с лучшими странами мира, благополучию которых могут позавидовать 900 миллионов из “золотого миллиарда”, а уж хмурый россиянин, разок съездив в Киркенес, просто рискует разочаровать в жизни.

И сказать себе – пора валить! С советских времён Мурманск потерял больше трети населения, ужавшись с 450 до 290 тысяч жителей, и продолжает сдуваться со скоростью порядка 1% в год. Депопуляция здесь видна просто невооружённым глазом, и даже новостройки на весь город легко по пальцам сосчитать:

Обратите внимания на направления, среди которых не упоминается Москва: ещё одно свойство Мурманска – заметная “питероцентричность”. Ещё, судя по объявлениям, тут предпочитают юга (что закономерно) и почему-то Беларусь. Последнее, может быть, связано с тем, что в промышленной северной области, население которой при Советах выросло в 500 раз, традиционно сильны позиции коммунистов. А вот такая инсталляция мне попалась в “Мурманск-Молле”: речь, конечно, не об эмиграции, а о туризме, но всё-таки  посыл красноречив: лучшее, что можно сделать в Мурманске – это из него уехать!

Но кто-то остаётся, и всеми силами пытается украсить угрюмый заполярный быт:

И вот на серых домах расцветают муралы:

Власть навязчиво агитирует любить свой регион, тем более когда на носу выборы губернатора со звучной фамилией Чибис:

На торце гостиницы “Меридиан”, что на Пяти Углах напротив “Арктики”, из года в год висят плакаты на основе детских рисунков.  Две половины кадра сняты с разницей в 10 лет:

Хипстерские тренды пытаются укорениться в каменистой кольской почве:

Хотя знаки тут попадаются эпичные и сами по себе:

Как и наивно-развязные вывески магазинов:

Улицы северных городов часто выглядят запущенными просто потому, что 9 месяцев в году они – не общественное пространство, а лишь препятствие, которое надо преодолеть. Классические северяне, впрочем, и к благоустройству своего угла не очень-то стремятся, мотивируя это то ли общей суровостью жизни, то ли скорым (десять-двадцать лет как скорым) отъездом. Но мурманчане в этом смысле тоже отличаются от них:

Мне кажется, в домах на этих неуютных улицах – как мало где в России много ухоженных, тёплых, душевных квартир:

А люди за этими окнами порой сами не чужды романтики моря и Севера:

Тем более что путешествовать по своему региону мурманчане умеют и любят:

А в регионе, в особенности в полных чайниками горного туризма Хибинах, крайне бдительное МЧС. Примета всей Мурманской области – вот такие плакаты, на которые мы набредали, порой, по несколько раз на дню:

Приметой же последнего времени в Мурманске стали китайцы, которые просто валом сюда валят зимой. Говорят, в Китае кто-то запустил легенду, будто человек, зачатый под северным сиянием, проживёт долгую счастливую жизнь. Может, так Партия готовит свой грандиозный народ к проникновению в Арктику, но во всяком случае по зиме теперь пол-Китая едет в Мурманск, а пол-Китая – в Тромсё. Летом, впрочем, следы китайцев заметны разве что в хостелах.

…Собираясь на Север, я забыл дома шапку, и обойдя пяток магазинов одежды, мы с Олей обнаружили, что зимних шапок летом здесь не продают – хотя пол-города в них ходит. Возвращаясь из молла с продуктами в предстоящий поход на Ловозеро, Оля спросила, где тут шапками торгуют, у женщины в троллейбусе. Вместо совета женщина просто пригласила Олю в свой дом да подарила ей шапку и шарф, которые “всё равно носить уже не будет”.

Во многом мурманчане похожи на жителей Крайнего Севера – местами грубоватые, стабильно хмурые, но потрясающе отзывчивые и терпеливые. Однако по сравнению с Крайним Севером тут меньше самоутверждения, понятий, суровых мужских ценностей и подчёркнутой борьбы за выживание. За все 6 своих приездов я так и не разочаровался в ощущении, что в Мурманске живут хорошие люди.